Махамбет Утемисов – поэт, батыр и оратор

У его де­да Кул­ма­ли и от­ца Утеми­са бы­ли «про­хлад­ные» вза­и­мо­от­но­ше­ния с фе­о­даль­ной знатью. Юность М. Уте­ми­со­ва про­те­ка­ла в пе­ри­од, ког­да в За­пад­ном Ка­зах­ста­не час­то вспы­хи­ва­ли кресть­ян­ские вол­не­ния. В 16 лет Ма­хам­бет был при­знан луч­шим акы­ном ро­да Бе­риш. Он лег­ко по­беж­дал бы­ва­лых акы­нов и быст­ро стал гор­достью ро­да. Стар­ши­ны и ба­ты­ры с ра­достью рас­кры­ва­ли две­ри пе­ред ним.

Са­мый ува­жа­е­мый бе­риш стар­ши­на Иса­тай объ­явил его сво­им дру­гом и бра­том. Сла­ва о нем по­ле­те­ла по аулам все­го млад­ше­го жу­за, о нем зна­ли но­гай­лин­цы Еди­ля и шек­тин­цы Ка­ра­тау, кип­ча­ки и най­ма­ны. Хан Внут­рен­ней ор­ды Джан­гир на­звал 19-лет­не­го Ма­хам­бе­та глав­ным по­этом Млад­ше­го жу­за и от­пра­вил со сво­им сы­ном в Орен­бург в ка­чест­ве вос­пи­та­те­ля хан­ско­го на­след­ни­ка. Джан­гир-хан имел на­ме­ре­ние взять его в Пе­тер­бург в со­ста­ве сво­ей сви­ты для по­се­ще­ния им­пе­ра­тор­ско­го двор­ца. В 1834 го­ду Ма­хам­бет Уте­ми­сов на­зна­ча­ет­ся стар­ши­ной. Об этом пе­ри­о­де жиз­ни из­ба­ло­ван­но­го сла­вой при­двор­но­го по­эта рас­ска­зал Ана­у­ар Алим­жа­нов в по­вес­ти «Стре­ла Ма­хам­бе­та»:

«… В став­ку ха­на Джан­ги­ра был при­гла­шен стар­ши­на Иса­тай для вру­че­ния ему Дар­хан­ной гра­мо­ты. Иса­тай не при­нял ее.
- От то­го, что ты не взял гра­мо­ту, ни­че­го не из­ме­нит­ся, Иса­тай ага. От счастья не бе­гут, ру­ку да­ю­ще­го не бьют, – за­ме­тил Ма­хам­бет, ког­да Иса­тай по­ки­дал дво­рец.

- Ты прав, Ма­хам­бет. Но луч­ше о се­бе по­ду­май. Ты жи­вешь в са­ду, взра­щен­ной ра­ба­ми, ты пьешь на­пит­ки, куп­лен­ные ха­ном на день­ги, от­ня­тые у на­ро­да…»

Су­ро­вый урок пре­под­нес Иса­тай Ма­хам­бе­ту, рас­крыл гла­за по­эта на жизнь. «… Сло­ва Иса­тая зву­ча­ли, как уда­ры хлыс­та. Ма­хам­бет то блед­нел, то крас­нел. Его впер­вые так осуж­да­ли, и осуж­дал Иса­тай, ко­то­ро­го он лю­бил как сме­ло­го и чест­но­го ба­ты­ра… Сло­ва Иса­тая от­ня­ли у не­го спо­койст­вие. Он вспо­ми­нал о них за сто­лом во вре­мя пир­шеств и во вре­мя охо­ты на вол­ков и ли­сиц. Он боль­ше не мог, как преж­де, без­за­бот­но пре­да­вать­ся на­слаж­де­ни­ям…»

Скры­вать при­чи­ну про­изо­шед­шей в нем пе­ре­ме­ны Ма­хам­бет не стал, слов­но пе­ле­на упа­ла с его глаз. Со всей мощью и от­кро­вен­ностью ге­ния он го­во­рил и пел о не­спра­вед­ли­вос­ти, и уже ни­ка­кие по­пыт­ки хан­ской влас­ти скло­нить Иса­тая и Ма­хам­бе­та на свою сто­ро­ну не да­ли же­ла­е­мо­го ре­зуль­та­та, их ан­ти­хан­ские на­стро­е­ния ста­но­ви­лись все бо­лее яв­ны­ми и глу­бо­ки­ми. Тог­да Джан­гир пе­ре­шел к от­кры­то­му пре­сле­до­ва­нию. Он до­би­ва­ет­ся аре­с­та Ма­хам­бе­та Уте­ми­со­ва. Его дер­жа­ли в тюрь­ме боль­ше го­да «… за аги­та­цию, по­пыт­ку остав­ле­ния хан­ских вла­де­ний и пе­ре­хо­да на ле­во­бе­режье Ура­ла».
Го­то­вил­ся так­же арест Иса­тая Тай­ма­но­ва. В 1833 го­ду управ­ля­ю­щим При­кас­пий­ским окру­гом хан на­зна­чил Ка­ра­у­ыл ход­жу Ба­бад­жа­но­ва, под­чи­нив ему аул Иса­тая. Это бы­ла месть за не­у­ступ­чи­вость и свое­во­лие Иса­тая и Ма­хам­бе­та, по­пыт­ка их изо­ля­ции с целью по­сто­ян­но­го кон­тро­ля.

Но­вый управ­ля­ю­щий свою де­я­тель­ность на­чал с по­ста­нов­ки во­про­са пе­ред ха­ном об «от­ре­че­нии» Иса­тая от долж­нос­ти управ­ля­ю­ще­го ро­дом бе­риш и о пе­ре­се­ле­нии его и вер­ных ему аулов на ма­лоп­ло­до­род­ные паст­бищ­ные участ­ки. Иса­тай-ба­тыр, по­счи­тав это на­ру­ше­ни­ем обы­ча­ев ста­ри­ны и лич­ным оскор­бле­ни­ем, всту­пил в борь­бу со став­лен­ни­ком ха­на и от­ка­зал­ся ему под­чи­нять­ся. На­чи­ная с кон­ца ле­та 1833 го­да, жизнь мно­гих аулов юга из­ме­ни­лась. Вмес­то обыч­ной ко­чев­ки аула­ми от­дель­но друг от дру­га, ро­до­вые об­щи­ны объ­еди­ня­лись. На до­ро­гах сно­ва­ли гон­цы и вес­то­вые, спе­шив­шие с по­ру­че­ни­я­ми, устра­ива­лись схо­ды и со­ве­ты, со­зда­ва­лись обо­ро­ни­тель­ные пос­ты во­круг аулов про­тив воз­мож­ных на­па­де­ний хан­ских сат­ра­пов. Ста­ло оче­вид­но рез­кое не­до­вольст­во на­се­ле­ния хан­ски­ми би­я­ми, управ­ляв­ши­ми ро­да­ми в при­кас­пий­ской зо­не. Од­нов­ре­мен­но на мес­тах шла ак­тив­ная ра­бо­та по во­вле­че­нию в дви­же­ние, на­прав­лен­ное про­тив по­ли­ти­ки ха­на и сул­тан­ско-бай­ской груп­пи­ров­ки, все но­вых и но­вых ауль­ных об­щин.

Со­зда­ва­лись во­ору­жен­ные опол­че­ния, объ­еди­ня­е­мые в еди­ную ор­га­ни­за­цию. В од­ном из пи­сем в Орен­бург­скую по­гра­нич­ную ко­мис­сию в мае 1836 го­да хан Джан­гир ха­рак­те­ри­зо­вал Иса­тая и Ма­хам­бе­та как лю­дей «со­вер­шен­но вред­ных», про­сил пой­мать их и «уда­лить из Ор­ды на­всег­да». Учас­ти­лись, осо­бен­но с на­ча­ла 1836 го­да, на­па­де­ния на аулы сул­та­нов и би­ев, раз­гро­мы их уса­деб с за­хва­том ско­та и зем­ли. Иса­тай и Ма­хам­бет лич­но ру­ко­во­ди­ли не­сколь­ки­ми та­ки­ми «рей­да­ми». В кон­це кон­цов об­щи­ны в при­кас­пий­ской зо­не ханст­ва ста­ли от­кры­то иг­но­ри­ро­вать власть хан­ских чи­нов­ни­ков и пе­ре­хо­ди­ли под управ­ле­ние Иса­тая. Иса­тай и Ма­хам­бет на од­ном из на­род­ных схо­дов объ­яви­ли, что бу­дут управ­лять са­мос­то­я­тель­но, без учас­тия и огляд­ки на ха­на. Осво­бо­ди­тель­ные и ан­ти­хан­ские на­стро­е­ния рас­прост­ра­ни­лись и на дру­гие час­ти Ор­ды. Вско­ре дви­же­ние охва­ти­ло все ханст­во.

По­э­ти­чес­кий та­лант Ма­хам­бе­та вдох­нов­лял по­встан­цев на борь­бу с фе­о­да­лиз­мом. Имен­но это­му пе­ри­о­ду по­эт по­свя­тил сти­хотво­ре­ние «Тот не ге­рой». В ма­лень­ком сти­хотво­ре­нии Ма­хам­бет по­ка­зал об­раз на­сто­я­ще­го джи­ги­та – во­и­на – ге­роя:

Кто не стер стре­ме­на­ми но­ги,

Кто не слил­ся с копь­ем на ко­не,

Кто не все еще вы­знал до­ро­ги

И пот­ник не изъ­ез­дил вко­нец,

Кто не знал день и ночь не­по­коя,

Кто не бре­дил едой и во­дой…

Тот еще не муж­чи­на, не во­ин,

Тот еще не ге­рой.

Хан Джан­гир про­сил орен­бург­ское гу­бер­на­тор­ст­во о при­ня­тии сроч­ных мер для за­дер­жа­ния Иса­тая Тай­ма­но­ва, Ма­хам­бе­та Уте­ми­со­ва и не­ко­то­рых дру­гих их спо­движ­ни­ков, пред­став­ляя их как «воз­му­ти­те­лей» масс про­тив офи­ци­аль­но­го по­ряд­ка и по­ли­ти­ки цар­ско­го пра­ви­тельст­ва в сте­пи. В пись­ме к до­ве­рен­ным би­ям от 17 мар­та 1836 го­да хан пи­сал, что Иса­тай и Ма­хам­бет «при­зы­ва­ют на­се­ле­ние к не­по­ви­но­ве­нию вер­хов­ной влас­ти. Они раз­гро­ми­ли аулы стар­шин Ка­ра­бе­ке­на и Жо­ла­на. По­ве­ле­ваю вам схва­тить и до­ста­вить их в хан­скую став­ку». Пос­ле двух лет не­рав­ной борь­бы кресть­ян­ское вос­ста­ние под ру­ко­водст­вом Иса­тая Тай­ма­но­ва и Ма­хам­бе­та Уте­ми­со­ва по­тер­пе­ло по­ра­же­ние.

В тех кон­крет­ных ис­то­ри­чес­ких усло­ви­ях оно не мог­ло кон­чить­ся ина­че не толь­ко по­то­му, что за хан­ской властью и сул­та­на­ми-пра­ви­те­ля­ми сто­я­ла мощь цар­ско­го пра­ви­тельст­ва, но и по­то­му, что кресть­ян­ское дви­же­ние бы­ло ло­каль­ным и огра­ни­чен­ным, не име­ло свя­зи с осво­бо­ди­тель­ным дви­же­ни­ем в дру­гих час­тях Ка­зах­ста­на, Рос­сии. Од­на­ко сме­лость вос­став­ших до­стой­на вос­хи­ще­ния. Они под­ня­ли в крае зна­мя борь­бы про­тив угне­та­те­лей и пе­ре­да­ли эс­та­фе­ту борь­бы за со­ци­аль­ную спра­вед­ли­вость но­вым по­ко­ле­ни­ям.

Пос­ле ги­бе­ли Иса­тая Тай­ма­но­ва Ма­хам­бет с не­боль­шой груп­пой по­встан­цев ушел в Хи­вин­ское ханст­во. Его по­пыт­ка вновь под­нять вос­ста­ние не увен­ча­лась успе­хом. Тай­но воз­вра­тив­шись в Бу­ке­ев­скую ор­ду, Ма­хам­бет вновь аги­ти­ру­ет на­род­ные мас­сы под­ни­мать­ся про­тив ха­на и его при­бли­жен­ных. Схва­чен­ный людь­ми Джан­гир-ха­на, он был до­став­лен в ста­ни­цу Кал­мы­ко­во и пос­ле двух­не­дель­но­го со­дер­жа­ния в мест­ной тюрь­ме от­прав­лен в Орен­бург. Орен­бург­ские влас­ти осво­бо­ди­ли Ма­хам­бе­та, пре­дуп­ре­див, что он бу­дет жест­ко на­ка­зан, если и впредь бу­дет участ­во­вать в мя­те­жах.

Свои мыс­ли, свя­зан­ные с этим пе­ри­о­дом жиз­ни, по­эт из­ло­жил в сти­хотво­ре­нии «Пи­чу­га» – мрач­ном, от­ча­ян­ном сто­не глу­бо­ко оди­но­ко­го че­ло­ве­ка, по­те­ряв­ше­го вер­но­го дру­га. Чуть поз­же в сти­хотво­ре­нии «Пред­смерт­ные сло­ва Иса­тая, ска­зан­ные Ма­хам­бе­ту» по­эт рас­ска­зал о том, что про­изо­шло: Иса­тай про­сит про­ще­ния пе­ред смертью у Ма­хам­бе­та за свою ро­ко­вую ошиб­ку:

…Как до­ве­рять­ся ха­ну мог

И дать де­ся­тид­нев­ный срок?!

На вре­мя вой­ско рас­пус­тил…

А ве­ро­лом­ный хан Джан­гир

Не так ис­поль­зо­вал наш мир.

…Не слу­шал, что ты го­во­рил,

Ког­да, по­бе­дой опья­нен,

Я по­жа­лел ре­ву­щих жен,

От­родье хан­ское прос­тил…

Ис­по­ведь Иса­тая за­вер­ша­ет­ся прось­бой:

Если умру иль за­ку­ют,

А ты оста­нешь­ся жи­вой,

То сы­на уве­ди с со­бой,

Мою на­деж­ду…

По­э­зию Ма­хам­бе­та на­зы­ва­ют граж­дан­ской: все стро­ки ее ды­шат лю­бовью к сво­е­му на­ро­ду, зем­ле, учат быть за­щит­ни­ком сла­бых, дер­жать дан­ное сло­во до по­след­не­го вздо­ха, в них от­ра­жа­ет­ся жизнь и на­стро­е­ние ка­зах­ско­го кресть­янст­ва, до­ве­ден­но­го до край­ней ни­ще­ты бес­че­ло­веч­ной экс­плу­а­та­ци­ей фе­о­да­лов, про­тест про­тив угне­те­ния. Сам по­эт в сво­их про­из­ве­де­ни­ях всег­да вы­сту­пал за­щит­ни­ком ин­те­ре­сов на­ро­да. В ис­то­рии до­ре­во­лю­ци­он­ной ка­зах­ской ли­те­ра­ту­ры он был пер­вым по­этом, от­кры­то и страст­но звав­шим на во­ору­жен­ную борь­бу про­тив угне­та­те­лей. Ве­ду­щая те­ма его твор­чест­ва – те­ма на­ро­да, оза­бо­чен­ность его судь­бой. Со всей ис­крен­ностью со­чувст­вуя бе­дам и стра­да­ни­ям кресть­ян­ских масс, по при­хо­ти ха­нов ли­шен­ных сво­их зе­мель и на­силь­но пе­ре­се­лен­ных на не­при­год­ные для жиз­ни ме­с­та, по­эт меч­тал о том, что­бы по «волж­ским и яиц­ким лу­гам воль­ной тол­пой на­род рас­се­лить», «ско­том на­вод­нить прос­то­ры бе­ре­гов», «сы­нов про­с­тых ка­за­хов с по­том­ка­ми ха­нов урав­нять» (сти­хотво­ре­ние «Об­ра­ще­ние к сул­та­ну Бай­ма­гам­бе­ту»).

Лю­бовь к на­ро­ду в его твор­чест­ве со­че­та­ет­ся с не­на­вистью к угне­та­те­лям. Гнев­но зву­чат сти­хи, в ко­то­рых по­эт по­ка­зы­ва­ет про­из­вол и на­си­лие фе­о­да­лов. Он яз­ви­тель­но ха­рак­те­ри­зу­ет алч­но­го и дес­по­тич­но­го ха­на Джан­ги­ра, ко­то­рый, си­лой за­хва­тив кресть­ян­ские зем­ли, щед­ро раз­да­вал их сво­им при­бли­жен­ным. По­эт ви­дит в нем за­кля­то­го вра­га на­ро­да, не усту­па­ю­ще­го ни­ко­му в сво­ем хищ­ни­чест­ве, на­зы­ва­ет его «ко­вар­ным вол­ком», «ядо­ви­той зме­ей», «скор­пи­о­ном» (сти­хотво­ре­ния «Про­кля­тие Джан­ги­ру», «Об­ра­ще­ние к ха­ну Джан­ги­ру»). Пре­зре­ни­ем клей­мит М. Уте­ми­сов сул­та­на Бай­ма­гам­бе­та за жес­то­кие пре­сле­до­ва­ния по­встан­цев, изоб­ли­ча­ет его ли­це­ме­рие и ко­вар­ст­во. Чувст­во бес­пре­дель­ной не­на­вис­ти к ха­ну, сул­та­нам у не­го вы­зва­но не лич­ной враж­дой. Он не­на­ви­дит их за то, что они об­рек­ли «сы­нов про­с­тых ка­за­хов» на не­счастья и стра­да­ния, за то, что «в их двор­цы не про­ни­ка­ет на­род­ный стон», за то, что они ли­ши­ли род­ную стра­ну по­коя и ми­ра (сти­хотво­ре­ние «Бы­ли Яик и Вол­га для нас…»).

По­эт пред­ста­ви­те­лей арис­то­кра­ти­чес­ко­го со­сло­вия, весь хан­ский род на­зы­ва­ет из­веч­ны­ми кров­ны­ми вра­га­ми тру­дя­щих­ся. В об­щем ли­те­ра­тур­ном про­цес­се той эпо­хи твор­чест­во М. Уте­ми­со­ва от­ли­ча­ет­ся па­фо­сом во­инст­ву­ю­ще­го сво­бо­до­лю­бия и си­лой граж­дан­ско­го го­ло­са. Эти чер­ты его по­э­зии осо­бен­но яр­ко вы­ра­зи­лись в про­из­ве­де­ни­ях, со­здан­ных в го­ды вос­ста­ния. Борь­бе по­свя­ще­на пре­об­ла­да­ю­щая часть его ли­те­ра­тур­но­го на­сле­дия, от­ра­зив­шая весь ход, все эта­пы осво­бо­ди­тель­но­го дви­же­ния ка­зах­ско­го на­ро­да. Его аги­та­ци­он­ные сти­хи «Де­ло чес­ти», «На на­ше де­ло ну­жен нар» и дру­гие про­ник­ну­ты жаж­дой борь­бы, глу­бо­кой ве­рой в спра­вед­ли­вость, счаст­ли­вое бу­ду­щее на­ро­да.

В об­ра­ще­ни­ях – им­про­ви­за­ци­ях, рож­ден­ных в жар­ких бо­ях, схват­ках с хан­ски­ми и цар­ски­ми от­ря­да­ми, он сво­им пла­мен­ным по­э­ти­чес­ким сло­вом под­ни­ма­ет дух, на­стра­ива­ет на бое­вой лад по­встан­цев, сво­их со­рат­ни­ков. На­по­ми­ная лю­дям, что на по­доб­ную борь­бу «ну­жен тот ге­рой, что ду­хом не па­дет», акын го­тов от­дать «жизнь свою ра­ди Ро­ди­ны, жен и де­тей» («Злой бу­ран не сми­рит по­ле»). По­эт вдох­нов­ля­ет то­ва­ри­щей на по­двиг, ге­ро­изм. В сти­хотво­ре­ни­ях «До­блест­ный сын», «К нам вер­нет­ся счастье», «Тол­гау», «Не пе­чаль­тесь друзья» он во­оду­шев­лен­но и с лю­бовью вос­пе­ва­ет стой­кость и отва­гу по­встан­цев, их са­мо­от­вер­жен­ную пре­дан­ность в борь­бе за сво­бо­ду.

Ав­тор статьи: Г. Жу­ма­ше­ва, кан­ди­дат ис­то­ри­чес­ких на­ук.